Айдос Сарым: Сейчас пока сложно отличить ФПГ от ОПГ

Благая весть от депутата мажилиса – мы увидим и третьего, и четвертого, и пятого президентов

С одной стороны, очень хочется реформ, чтобы побыстрее уйти от жутких заголовков ежедневной ленты – украли, избили, убили, распилили, посадили. С другой стороны, не бывает безболезненного хирургического вмешательства в полный гнойников организм. Депутат Айдос САРЫМ считает, будущие поколения будут нам благодарны, если мы в полной мере реализуем послание президента 2025 года.

— Нам открыто сказали, что не будет не только никаких плюшек, но еще и придется платить больше. Еще не выросли налоги, но уже выросли цены, при этом социальные бонусы сокращаются – диабетом теперь страдать нужно за свой счет, и это только начало, как я понимаю. После вступления в силу нового Налогового кодекса ожидается мор в среде МСБ, рост цен пропорциональный новой ставке НДС, в плательщики которого загонят МСБшников. Как думаешь, наши граждане будут привычно адаптироваться, слив гнев и ярость в соцсети, или как?

— Стоп-стоп, Марат! Давай все-таки по мере поступления вопросов и тем! На самом деле сейчас происходят налоговая и иные реформы в сфере экономики и социальной сферы, которые сами по себе никогда не бывают комфортными и безболезненными. При этом нигде, ни на одном официальном уровне, если мне не изменяет память, никто не говорит о том, что социальные обязательства государства будут сокращены и вообще всем следует тихо собраться в круг, купить белой материи за свой счет и медленно ползти в сторону Кенсая! Речь сегодня идет о том, что социальные расходы должны быть строго адресными, поступать только тем, кто реально нуждается в помощи государства. Что нужна тотальная цифровизация, которая позволит обеспечить эту саму адресность, а также позволит избежать злоупотреблений вокруг этого огромного пирога, который долгие годы рос без оглядки на реальный сектор и состояние экономики. И как ты сам прекрасно понимаешь, раз есть пирог, его пытаются и, надо признать, поедают не только в чиновничьих кабинетах…

— А наши чиновники не любят конкуренции?

— Объективно, я лично вижу две проблемы, которые, по всей видимости, упираются в одну, или, точнее, создают одну большую проблему и создают риски во все стороны. В том числе и риски социально-политические, о которых ты говоришь. Приведу только один красноречивый пример того, для чего и про что нынешняя цифровизация. Это, скажем так, «неправильная выпечка» пресловутого пирога и «поедание его до кассы». И уже как следствие – остановить деформацию общества и госполитики, порождаемую откровенно кривыми интенциями и практиками соцпомощи. Надо признать, что худо-бедно, но проблема начала решаться: происходит консолидация всех без данных социальных министерств, а прежней ситуации, когда в одном ведомстве было более сорока бюджетно-цифровых программ, взаимно не пересекающихся, когда сотрудники, даже на одном этаже сидящие, не знали, чем именно занимаются соседи по кабинетам, сегодня почти нет. За последние несколько лет удалось улучшить ситуацию с государственной статистикой, приняты специальные законы, нормативы, направленные на то, чтобы отделить ее от оперативного управления, то есть забрать ее у акимов и министерств. Вопросы есть еще, наверняка будут и еще возникать, но ситуация улучшается. И это факт, что называется — факт физический. Но суть даже не в этом. Согласно нашей Конституции, у нас страна унитарная, все граждане имеют одинаковые права, в том числе социальные. Но, как выясняется, именно социальной политикой данная норма сегодня не обеспечивается. Вернее обеспечивается не в должной мере.

— Это как? Обьясни.

— Давай честно скажем: сегодня государство имеет все необходимые возможности и инструменты для того, чтобы видеть и понимать, чем и на что живут его граждане. Уже на стадии завершения мощный инструмент «социальный кошелек гражданина». Госорганы могут видеть и проваливаться не только вдоль, но и в глубину, рассматривать не просто профайл гражданина, но и рассматривать различные жизненные ситуации, в которых гражданин этот может оказаться. К примеру, мы сегодня в режиме реального времени можем выбрать 20 регионов и 20 матерей-одиночек в них с двумя или тремя детками, один из которых, скажем, ребенок с особыми потребностями. Более того, можно доуточнить критерии, заложить, к примеру, опцию, что они живут в городе, в съемном жилье. Просто мысленно представьте перед собой 20 профайлов с именами, фото, описаниями 20 живых, реальных наших современниц. В этих профайлах четко прописано то, какими именно социальными и иными программами они охвачены, сколько государственных денег поступило на их счет…

— Хорошо, представил. И что такая картина нам показывает? Мы стали жить лучше и вообще впереди планеты всей?

— Нет, некогда обещанный большевиками коммунизм еще не наступил, если ты про это. Но вышла картинка весьма показательная и поучительная. Мы можем увидеть, что при общем и частном, при всех допусках и допущениях эти 20 рандомно выбранных человек (а так называемые «жизненные ситуации» могут быть и иными, можно выбрать инвалидов по зрению, отцов-одиночек, диабетиков, очередников и прочее) живут в 20 различных режимах социального обеспечения. Мы можем увидеть, что наши современницы из трех мегаполисов живут чуть богаче и охвачены большим числом государственных вспомоществований, пособий. А скажем, в одних областях ситуация получше, в других совсем швах…

— А как такое может быть? Не ты ли говорил, что у нас унитарное государство?

— Ну я к этому и веду. Мы видим, что выделяемые государством социальные пакеты весьма существенны, мы по целому ряду направлений абсолютные чемпионы в регионе по видам, охвату и ширине социальной помощи населению. И это тоже факт физический! Другое дело, что мы еще никак не можем совершить некий ментальный квантовый скачок именно в социальной сфере.

Закончу мысль: мы можем также увидеть, что перекосы в самой системе стратегического прогнозирования, бюджетного планирования в совокупности с проблемами «бюрократических прокладок», бюджетных «мин» дают ту картину, какую мы видим. Унитарность страны на практике должна означать абсолютную унификацию и стандартизацию всех социальных политик и практик и в городе, и в селе. Мы не только на словах, но и на деле должны устранять такие дисбалансы и диспропорции в соцполитике, которые откровенно дискредитируют даже не саму власть, нынешний режим, а сам конституционный строй страны и саму природу легитимности власти. При этом социальная политика государства не должна приводить к появлению новых и новых кругов проблем и паразитарных практик, не должна быть полем для коррупции и головотяпства на входе и пространством для анархии и социального мошенничества на выходе.

— Если мне память не изменяет, сам термин «социальное мошенничество» впервые прозвучал именно из уст президента ТОКАЕВА? Откуда такая смелость? Ведь, если разобраться, нашему населению и «глубинному народу» такие итерации вряд ли понравятся!

— Ну президент и не ставит сегодня для себя сиюминутных электоральных задач, которые требовали бы резкого набора очков в глазах обывателя. Как честный и ответственный политик он сегодня ставит перед собой качественно иные цели. И в этом он очень последователен и методичен, хотя наш продвинутый пипл пока еще в это не верит и строит некие конспирологические теории о новых сроках, попытках удержать власть и прочее. Но я уже много раз говорил: сегодня власть совершенно иная, она не является механистическим продолжением прежней. Власть сегодня обрела силу, уверенность и необходимую мотивацию, она имеет мощную социальную базу и поддержку, которые позволяют продвигать непопулярные темы и отстаивать заведомо казалось бы невыигрышные вопросы, проводить реформы, активно проговаривать тезисы, которые пять лет могли бы показаться самоубийственными для любого политика. Политического мужества, зрелости и ответственности нашему президенту не занимать. Этого всего, пока еще или все еще, не хватает у жителей нижестоящих чиновничьих ступеней, где многие наши функционеры все еще обитают в неких виртуальных мирах и эфемерных измерениях и боятся называть вещи своими именами.

— Я тоже за сокращение халявы, но почему проблемы надо решать за счет сирых и убогих? Бюджеты пилят как не в себя, уже открыто снимают уличную облицовку и перепродают. Любой дождик превращает города в фильм ужасов о бездарности и воровстве городских начальников. Может, головой лучше заняться? Или проще у сирот кусок хлеба отнять, чем с акимами разобраться?

— Это не вопрос даже, а краткое содержание усредненного поста среднестатистического казахского левака из Фейсбукстана! Мое личное убеждение: мы должны уже, наконец, перестать растрачивать свою энергию по поводу и без! Люди, которые упорно обвиняют власть в убогости, и сами уже десятилетиями собирают и разбирают одноцветный кубик Рубика! Удобно ведь: всегда собирается, а крутить можно во все стороны.

Хорошо, прошел в Алматы сильный дождь, сошло кое-где дорожное покрытие, кое-где образовались провалы. Так они везде образовываются, когда выпадает несколько норм осадков! Хоть в Германии, хоть в Турции, хоть в Голландии. Не верите, посмотрите многочисленные постпогодные видео в Сети! И хуже бывает, поверьте. Город стоит на месте, а через два дня люди и вовсе забыли что про асфальт, что про дождь. Остались лишь висеть только заученные формулы мазохистских проклятий в адрес «проклятого антинародного режима»: в стенах соцсетей и стенках сосудов. Я бы все же предложил максимально рационализировать нашу риторику. Распродали плитку – давайте писать жалобы в суд и прокуратуру. Сошло дорожное покрытие – давайте смотреть: кто и когда укладывал асфальт, каковы были обязательства дорожников? Если еще не прошли сроки гарантийного обслуживания, требовать восстановления за счет них, проверять технологические параметры. Это уже более предметно.

Повторяюсь: все сегодняшние интенции про цифровизацию они как раз про то, чтобы «в головах порядок навести» и «с акимами разобраться»! Весь наш опыт, вся наша практика и вопиют о том, что надо максимально оцифровать всевозможные управленческие процессы и «покрасить» каждый бюджетный тенге, выделяемый на те или иные задачи. Вот я уже рассказывал на примере соцвыплат. Давай я все же завершу свой рассказ. Механизмы и инструментарии «социального кошелька гражданина» (можно это назвать и «социальным ID гражданина») сегодня проходят окончательную обкатку в Карагандинской области и городе Шымкенте. Пилот уже завершается и уже в ближайшие недели он станет общепринятой практикой по всей стране.

Есть две группы проблем. Первое, на «входе», это неэффективное прогнозирование и планирование, система синекур и бюджетных «прокладок». Второе, социальное мошенничество, многочисленные факты злоупотреблений со своей типологией и региональными особенностями, которые порождают иждивенчество, псевдоразводы и другие «искривления» социальной реальности. Социальный кошелек и призван решать обе группы проблем и вопросов.

Мы хотим, чтобы в потенциале он стал «главным социальным помощником», навигатором как для гражданина, так и для государства. Скажем, встретили парень и девушка, полюбили друг друга, решили создать семью. С этого момента они должны быть видимы и понятны для государства и его социальных программ. Допустим, спустя какое-то время девушка забеременела и встала на учет в поликлинику. С этого момента и далее молодая семья должна находиться в орбите социальных структур.

Надо будущей матери проходить осмотры, сдавать анализы – через социальный кошелек государство должно видеть и помогать ей коммуницировать с поликлиникой. Соответственно и сама молодая семья, и ее будущее увеличение становятся не просто предметом госстатистики, но и социального и медицинского обеспечения. На уровне города или района можно уже планировать: нужно столько-то врачей, койкомест в роддоме, декретные и прочее. Понятно, что каждая опция, каждая бюджетная операция – это самостоятельные бюджеты. А дальше, что называется, случается «сад разбегающихся дорожек». К примеру, может статься, что скрининг выявляет врожденные заболевания, позволяет строить прогнозы относительно траектории здоровья будущего ребенка и будущего гражданина. Сама система должна это фиксировать и через тот же ИИ и другие инструменты проактивно подсказывать молодой семье: когда и куда они должны обратиться за помощью, какую электронную заявку подать, какую форму заполнить, где находится ближайшая клиника и как зовут участкового врача. Родился ребенок – сразу же должно наступить и время для подключения системы образования – на уровне населенного пункта можно планировать: сколько мест в детских садах, школах, секциях нужно для этого ребенка. Есть обычная траектория, а могут быть вариации на тему особых потребностей, жизненных ситуаций (потеря кормильца, инвалидизация родителей и прочее).

— Ну а что мешало все это сделать раньше? Хотя понятно, что было раньше. Что мешает все это сегодня запланировать и уже превратить в практику? У нас ведь по итогам каждого бюджетного года можно не только проклятия говорить, но и сажать людей пачками!

— К сожалению или, быть может, к счастью, жизнь – это не бюджет и не бюджетный год. Ее нельзя перечеркнуть и начать с чистого листа в том моменте, где нам этого хочется. Люди, их реальные запросы и потребности – это все то, что существует всегда. Все приходится делать на марше, постоянно меняясь самим и меняя свои подходы. И как показывает опыт, лучше, чем цифровизация, пока что ничего не придумано.

Таким образом, сегодня ставится задача цифровизации каждого гражданина и каждой бюджетной опции, операции. Вот такие единичные картинки, жизненные истории и ситуации в совокупности позволят правильно планировать бюджеты, обеспечивать адресность и точечность бюджетных выплат. В совокупности – они позволяют прогнозировать и правильно планировать будущие социальные траты. Приведу один такой пример: строительство какого-нибудь крупного медицинского центра в мегаполисах автоматически влечет сегодня переезд туда как минимум тысячи, а то и двух тысяч семей, которые бросают свои регионы и едут в центр. Это создает такой феномен как «ложная урбанизация», о котором президент тоже говорил. Это огромное давление на социальную и бюджетную сферу наших мегаполисов тоже! И об этом говорилось.

При этом можно представить, что наши региональные системы соцобеспечения тоже стали в некотором смысле вещью в себе: акиматы привыкли мыслить механистически и являются бенефициарами системы постоянного увеличения бюджетных расходов. Сегодня уже даже аппаратный вес региональных чиновников измеряется не эффективностью освоения бюджетных средств, а ежегодным увеличением валовых показателей. А кто задается вопросом: а есть ли необходимость постоянно увеличивать рост одних и тех же программ, особенно если учесть, что происходят активные миграционные процессы, а получатели соцвыплат из «рисковых групп» быть может уже давно перебрались в другие регионы и мегаполисы? Мы же видим, что есть много фактов, когда одно лицо получает одну и ту же помощь по месту рождения и по месту фактического проживания. И выходит, что как минимум одна из двух выплат идет, что называется, «мимо кассы» или, хуже того, в чужой карман. Бюджет – это весьма и весьма конкретная вещь, явление, которое не терпит ни хаоса, ни вакуума. Есть «пирог» — всегда будет желающий его съесть. А при этом, может статься, что появление новых потребителей соцуслуг уже не будет обеспечено конкретным бюджетным финансированием. Одним словом: пока не будет достигнута абсолютная адресность соцвыплат, нельзя будет говорить и об их эффективности. Одно без другого невозможно.

— Редактор «Эксклюзива» Карлыгаш ЕЖЕНОВА обнародовала ставки взяток, необходимых для получения высоких должностей. Если раньше это стоило сотни тысяч долларов, то теперь цена подскочила на порядок. Да, Карлыгаш оговаривается, что доказательств у нее нет. Но не у одной Карлы ощущение, что взяточники вообще перестали чего-либо бояться. Они не доведут страну до очередного Кантара?

— Я жутко уважаю и ценю Карлыгаш Еженову: она очень нужный и важный для страны и общества человек, который хорошо делает свою работу. Мне трудно судить относительно этиологии данного ее поста, но не думаю, что ситуация с преступностью в стране настолько катастрофическая, что кто-то вышел на нее с предложением занять тот или иной пост в системе МВД, да еще и выкатил такой прайс или райдер. Слово против слова, мнение против мнения. Это все из серии спора Остапа Бендера с пресловутыми ксендзами. Или же факты на стол: имена, фамилии, прослушки… Иначе это все тот же одноцветный кубик Рубика.

— Блогер АДИЛЬБЕКОВ обидел вице-министра и редакторку, обвинив их в неблаговидных делах, за что получил четыре с половиной года лишения свободы. Гульнар БАЖКЕНОВА объявила о задержании министра и предпринимателя и ряда высокопоставленных сотрудников КНБ, недвусмысленно намекая на причастность этих людей к заказному убийству САДЫКОВА. В обоих случаях доказательств обвинений представлено не было, но адильбековские по сравнению с бажкеновскими – просто детский лепет. Но первый сидит, а вторая летит в Нью-Йорк, чтобы поохотиться за НУРТЛЕУ и закошмарить Токаева вопросами. Тебе не кажется, что это чистый «Скотный двор» — все равны, но некоторые равнее других?

— Вот честно, Марат! Для меня все это тоже загадка, чистый сюр! Бажкенова, если честно, наговорила на несколько жутких статей УК! Все, конечно, рано или поздно станет известно, во всех подробностях, но произошла жутчайшая дискредитация журналистики как профессии. Опять же, яркий пример того, что института репутации у нас в стране нет. И нет ее даже у тех, кто привык обвинять власть в отсутствии репутации и прочем. Абсолютно постмодернистская история! Если вспомнить истории про вампиров, то непонятно, кто вампир и кто кого покусал и сделал вампиром.

— Ладно бы только Адильбеков, за оскорбление поселкового акима в чате можно реальный срок получить. Почему власть так явно демонстрирует свою слабость?

— Поверь, я тоже иногда кое-что не понимаю в нашей стране и политикуме. И «казус Бажкеновой» — это один из таких случаев. Со своей стороны могу обещать одно: я у всех сопричастных при встрече спрошу о причинах и мотивах. Может быть, не исключаю, что речь идет не о «слабости», а некоей «переговорной ситуации»? Мой опыт говорит за одно: надо чуть подождать, и все станет со временем известно, в красках и оттенках. Не караимы же мы, не банкиры швейцарские: мы – казахи.

— Хорошо, закрыли тему. Давай теперь о политике. НАЗАРБАЕВ создал двухпалатный парламент, чтобы исключить возможность импичмента в принципе и иметь выбор из двух спикеров при передаче власти. Токаев демонтирует эту систему, создавая мину для последующих глав государства. Зачем ему это надо: обрекать новых президентов на неизбежное сопротивление усиливающегося однопалатного парламента?

— А, может, попробовать открыть дверь с другой стороны? Может, это все лучшее доказательство того, что президент Токаев – это не Назарбаев?! И более того, что он не хочет им быть? Захотел бы нынешний президент все подмять под себя, зачем ему что-то менять вообще? Президент для того и менял Конституцию, прошел через референдум, чтобы поменять правила игры. Не для себя, а для страны. Ведь вся идеология политических реформ заключалась в том, чтобы сбалансировать политическую систему, запустить конституционные механизмы сменяемости власти, обеспечения реального разделения властей. Поэтому и появились новые конституционные ограничения на действующих президентов и один семилетний срок. В любом случае, с точки зрения политической перспективы, даже однократный семилетний срок – это самый длинный политический горизонт, прописанный в Конституции. И президент Токаев, и последующие президенты имеют достаточную каденцию, которая позволяет провести как минимум две парламентские электоральные кампании и реализовать свою платформу. Президент думает категориями не личного комфорта, а исторической перспективы, длительного политического процесса. Хорошая новость – мы увидим и третьего, и четвертого, и пятого президентов. Далее по списку. Но, впрочем, полагаю, что в 2029 году все присные и причастные смогут в этом воочию убедиться.

— Ну а к чему эти сложности? Нельзя ли было на прежнем референдуме все это вместе принять и не морочить людям голову? Тратить деньги на референдумы?

— Ну не нужно банализировать происходящее или сводить его только к разговорам про деньги. Ну и кто сказал, что демократия и демократизация явления дешевые и малобюджетные? Скажу больше, демократия – это значительное удорожание всех процессов. Если уж говорим о деньгах…Теперь по сути. Кто бы, что бы ни говорил, но все происходящее – это явное, очевидное подтверждение того, что мы имеем дело с живой историей, с живой материей, с реальной политической жизнью. Нет какой-то злонамеренной заданности, злого умысла, как любят утверждать некоторые наши комментаторы. После Кантара мы живем в реальном времени, в реальной политической жизни, реальной истории. Если внимательно и спокойно анализировать происходящее, внимательно читать ключевые выступления президента, то можно в этом убедиться.

Потом надо понимать, что президент в каждом моменте, на каждом треке внимательно изучает и оценивает ситуацию, соизмеряет огромное число факторов со множеством неизвестных, присматривается к настроениям в обществе и элитах. И только убедившись, что тот или иной ход или шаг не будут иметь негативных последствий, он принимает решения. Иные решения вызревают в течение долгого времени, кристаллизуясь и оттачиваясь в ходе встреч, бесед.

Вспомним хотя бы ситуацию после Кантара. И общество, и власть находились в состоянии грогги. Власть, сам президент нуждались не только в новой легитимности, но и в безусловном сохранении единства общества. Отдельная тема – сохранение единства властной элиты. Как бы акимы, министры, депутаты бы восприняли резкие, неожиданные шаги и ходы? Это немаловажный вопрос. И уже в процессе подготовки референдума, в ходе нескольких электоральных кампаний президенту удалось осуществить серьезную пересборку политической элиты…

— Условно перевербовать ее, сделать ее своей?

— Ну если нравится именно такая интерпретация, то пусть так и будет. Как бы там ни было, в процессе всех кампаний 2022-2023 годов президент смог не просто убедиться в лояльности властных элит в центре и на местах, но и существенно ее переконфигурировал. Полагаю, что анализ новой реальности, многофакторные исследования, которые проводятся внутри аппарата, показывают, что любые выборы – явление штучное и уникальное. Как нельзя дважды войти в одну и ту же реку, не бывает двух одинаковых электоральных кампаний, особенно в динамично меняющееся время, как наше.

Полагаю, что кампании 2022-2023 годов не только зафиксировали формирование новой политической реальности, но и выявили серьезные проблемы в элите, в механизмах ее формирования и ротации. Будущность страны, эффективность власти, задачи модернизации государства не могут полагаться исключительно на авторитарные, силовые методы. Эти методы конечны и имеют свои пределы, границы, после которых перестают давать полезный КПД. Все, что можно было выжать из авторитарной модели модернизации, мы выжали уже при Назарбаеве в начале десятых годов. Дальше все выродилось в имитацию, хуже того — имитацию имитации.

— Насколько я понимаю, одномандатникам вход в новый однопалатный парламент будет закрыт. Означает ли это, что Акорда так уверена в своих силах, что сможет регулировать партийное поле всегда?

— Давай начистоту: роль одномандатников в истории явно переоценена. Да, в нашем созыве в мажилисе есть яркие, неординарные личности, но если взять количественные, качественные показатели работы мажилисменов, то партийные депутаты явно выглядят эффективнее. Но это так, к слову, что называется.

Мы начали разговор с цифровизации, искусственного интеллекта как ключевого фактора обеспечения эффективности работы госаппарата. Но когда мы говорим за качество политической элиты, за эффективные механизмы формирования качественной политической элиты в центре и на местах, мы должны понимать, что одной только цифровизацией мы не обойдемся. Там, где дело касается человека, группы людей, надо понимать, что мы имеем дело с психологией, особыми химическими процессами, труднопрогнозируемыми и непредсказуемыми. Здесь нужны именно классические демократические институты и механизмы. И кто бы что бы ни говорил, лучше, чем выборы и политические партии, пока еще ничего не придумано.

Президент думает о достаточно длительной истории, в том числе и о своем политическом наследии. Как ответственный политик не может не думать. Соответственно, сегодня перед страной стоят две задачи: а) создать эффективные, конкурентные механизмы бесперебойного формирования и ротации политических элит; б) обеспечить бесперебойную политическую конкуренцию, в особенности конкуренцию идей, альтернатив. Есть и другая немаловажная задача – сделать это таким образом, чтобы они были рамках Конституции и законов, исключая или как минимум сильно снижая роль несистемных или архаичных институтов. Мы и сегодня, даже в Астане, иногда сильно удивляемся тем или иным назначениям: а этот мол откуда, зачем, по какому критерию, за какие заслуги? Такое удивление в том числе плодит разговоры про прайсы и райдеры. Ведь объективных, политических критериев вроде политической активности, репутации, истории – попросту нет. А где нет нормальных, легальных политических критериев появляются другие – несистемные, архаичные…

— Поясни свою мысль. Что ты имеешь в виду, когда говоришь «несистемные» или «архаичные»?

— Ну очевидно, что «несистемные» — это про финансово-промышленные группы (ФПГ), коррупцию, кумовство, криминал. «Архаика» же подразумевает имманентные характеристики – трайбу, кланы, этнику, религию. Если не появится реальная политика, политическая конкуренция, не будет объективных институтов, вакуума не будет, он будет заполнен либо первым, либо вторым. Либо их какой-нибудь дикой комбинацией. Ведь и сейчас очень сложно отличить ФПГ от ОПГ (организованная преступная группировка) и наоборот.

— С другой стороны, какой-то политической активности со стороны больших денег мы не видим – никто не хочет вкладываться в создание новых партий. Они вообще нужны в Казахстане?

— Мое абсолютное убеждение – Казахстану нужны как минимум две-три сильные, общенациональные партии, которые будут иметь сильные филиалы и представительства в каждом регионе, две-три партии, которые в период выборов становятся электоральными машинами, а в остальное время будут фабриками мысли и кузницами кадров.

У меня даже есть количественные критерии…

— Ну в законе вроде уже есть обозначенные критерии по численности?

— Там же речь идет о минимальной численности, которая нужна для регистрации, а я имею в виду качественные вещи. В идеале, общенациональная партия – это партия, которая будет иметь в своих рядах столько сторонников и членов, чтобы выдвинуть на выборы кандидатов на 6 тысяч акимских мест. Кроме того, партии должны быть готовы выдвинуть свои списки и одномандатников в 200 с лишним маслихатов в количестве не менее 3,4 тысячи человек! Ну и серьезная партия должна быть готова выдвинуть минимум 10 тысяч своих членов в составы избирательных комиссий всех уровней. Это как минимум 20 тысяч человек качественного состава! Причем всех надо обучать, финансировать, ротировать. А еще нужны качественные партийные менеджеры, нужны свои штабы, агитаторы, социологи, политологи, эксперты.

Каждая партия должна иметь достаточно политического веса и интеллектуального потенциала, которые позволят не просто критиковать конкурентов в лице действующих акимов, депутатов всех уровней, но и предлагать альтернативы. За все 30 с лишним лет Независимости я не помню ни одного случая, чтобы где-то в регионе хоть кто-то предложил проект альтернативного бюджета или альтернативную программу развития спорта или аграрки! А нам нужно, чтобы это было на потоке!

— А где гарантия, что политические партии не станут игрушками в руках олигархов?

— Ну я полагаю, что президент предложил обсуждать в течение года не только саму идею об одномандатном парламенте! Мы как раз и должны вместе с проектом закона о внесении изменений и дополнений в основной закон полностью продискутировать и обсудить весь комплекс вопросов, связанных с конституционной реформой. Нужно разработать новые законы о партиях, о финансировании партий, внести множество изменений в конституционные законы о президенте, правительстве, новый закон о парламенте, выборах, референдуме и так далее. Кстати, есть и интересные предложения назвать будущий парламент – Национальный мажилис, по примеру других тюркских стран. Мы должны внимательно обсудить все риски и потенциальные конфликты, которые создадут новые отношения и институты, и максимально их проработать, алгоритмизировать все процессы, максимально их формализовав в законах. Мы должны уже сегодня думать над тем, как максимально снять будущие риски и коллизии, как сделать так, чтобы не подвергать страну и суверенитет рискам, которые будут связаны с новыми правоотношениями и политической культурой. А такие риски и коллизии непременно будут, они неизбежны. И если у будущих поколений в законах будут четко прописанные протоколы и механизмы, нам они будут только благодарны.

Фото: Акорда.

ДЕЛИТЕСЬ СВОИМ МНЕНИЕМ И ОБСУЖДАЙТЕ СТАТЬЮ НА НАШЕМ КАНАЛЕ В TELEGRAM!